Бородина, О. Запах смерти и неизвестность. / Ольга
Бородина.
// Вперед. – 2010. – 18 мая. – С.9
Николай
Новиченко - ветеран, инвалид Великой Отечественной войны, обладатель орденов Славы и многочисленных
медалей «За отвагу». Сейчас он живет в небольшом доме в Койсуте, на улице
Ставропольской. На деревянном, выкрашенном в синий цвет доме табличка «Здесь
живет ветеран».
- Воевать меня забрали в 1943 году, в
356-й стрелковый полк под Сталинградом. Мне тогда исполнилось 18 лет. Я знал,
что идет война, но она почему-то казалась мне такой далекой. Когда война
только началась, у меня были слабые представления об ужасах и горе, которые
она с собой несет. Поэтому известие о войне с фашистской Германией ни
напугало, ни взволновало меня. Ну, война так война - не здесь ведь, а где-то
очень далеко. Первые месяцы для меня ничем не отличались от довоенной жизни;
шли летние каникулы, все было для меня,
как прежде. Семья моя состояла из семерых человек. Все дети ходили в
школу. Вся одежда, вещи были общие. Бывало, старший брат возвращается из школы, а я ему навстречу. Брал его обувь, босиком-то
не хотелось в школу ходить, а он шел домой.
Иногда я видел, как матери и жены прощаются с теми, кто уходит на войну. Первым признаком
ворвавшейся в нашу жизнь войны была оккупация Ростова.
После
освобождения Батайска попал на фронт. В
Витебской области я получил свое первое пулевое ранение. Первую траншею
прошел, вторую, а на третьей ранило. Два
месяца пробыл в госпитале,
выздоровел - снова на передовую, в пехотный полк. Там я встретил своего
земляка. Мы разговорились. До сих пор помню,
как это было непривычно: разговоры на передовой были редкостью. Тем более
в моем полку не было ни одного земляка. Родственники, родители писем мне не писали.
Только в 1945-м пришло письмо, что умер отец.
Нас, солдат,
были миллионы. И то, что там
было, трудно жизнью назвать. Тебя убивают, и ты убиваешь. Вокруг поле, да окопы, да линия фронта. Это не жизнь -
это постоянное ожидание смерти. Не знаю, как другие, но я постоянно чувствовал
смерть. Я чувствовал ее не только внутри себя - вокруг был запах смерти.
Иногда ночами ветер доносил этот тяжелый, удушливый запах. А еще присутствовал
постоянный страх. Но эти чувства
закаляли. Постепенно привыкаешь к взрывам за спиной. Иногда перед наступлением
нам давали по сто грамм, но я всегда отказывался. А так ел все, что давали.
Была уверенность, что ломоть хлеба в день я получу. На еду не обижались.
Иногда после очередного наступления, когда нас становилось меньше, мы получали
больше еды. Всегда было тяжело, до я знал, что нужно просто выполнять
указания.
После
разведывательной операции Николай Никифорович получил свою первую награду — орден Славы. До конца
войны он пробыл на фронте. В 1952 году получил медаль «За отвагу».
- Война кончилась, полк
расформировали, и я попал под Маденбург, в другой полк. Там я стал наводчиком.
Нас готовили к войне с Японией. В 1945 году я попал в артиллерийский полк.
Пять лет пробыл радистом второго класса. Прослужил до 1950 года. , Когда
возвращался домой, в Батайск, я не знал, что меня ждет. Не знал, что с моей
семьей. Мысли о войне отошли на второй план, жизнь на фронте давно закончилась.
А что дальше? Пропасть. Неизвестность. Я уже не знал другой жизни. Я не хотел
ее знать, потому что думал, что другой больше не будет.
В
мирное время Николай Никифорович женился на простой батайчанке Александре Лопатиной,
работал помощником электросварщика.
У него трое детей, внуки. Ему сейчас 84
года, но он достаточно бодр для
своих лет, а о своих военных заслугах
много говорить не любит. До сих пор считает, что ему просто
повезло.