Самусевич,
К. Ой, мамочка! / К.Самусевич // Вперёд. – 2011. №156-165. – С. 27
Женщина
в самом пекле воины
Мария ЛОПАТИНА, в девичестве Губарева —
коренная койсужанка, в следующем году она отметит 90-летний юбилей. На долю
Марии Петровны выпало немало тяжелых испытаний. В годы Великой Отечественной
войны ей пришлось стоять за зенитными орудиями и сбивать фашистские самолеты.
Маша Губарева окончила семилетку в школе №4 и
сразу ушла работать в колхоз. Сначала молодая девушка трудилась на полях, затем
ее заметили и стали перебрасывать на комбайн, учетчицей, в бухгалтерию...
Одновременно Машу назначили секретарем комсомольской организации. А ей не было
еще и 18 лет.
А
дальше... Дальше пришла война, Батайск и Койсуг оккупировали фашисты. Мария
по-прежнему работала в колхозе, но уже из-под палки — на немцев.
У нас на квартире жили несколько, - делится
воспоминаниями Мария Петровна. - Нам повезло, попались незлые,
не обижали. А вот у некоторых соседей издевались. Отбирали все продукты, мы
голодали.
Приходилось идти на хитрости, чтобы хоть как-то выжить. А еще больше
зверствовали полицаи — из наших, местных. Выдавали коммунистов, лидеров,
руководителей. Как меня не выдали, сама не знаю.
У семьи Губаревых был большой огород. Петр,
отец Марии, умудрился спрятать целый урожай картошки. Мужчиной он был
смекалистым, вот и догадался срезать верхние стебли у картофеля под корешок и
присыпать сверху землей. Сливочное масло прятали в грязном белье.
- Самый
ужас был, когда Койсуг и Батайск освобождали, - продолжила Мария Лопатина. -
Немцы отступали и громили все вокруг. Тогда меня чуть не застрелили. Один из
фашистов стал ломать забор, мама пыталась его остановить, и угомонил всех. Не
знаю, чем бы это кончилось.
В один из этих дней по домам койсужан ходили
два немецких солдата. Они просили спрятать их и не выдавать. «Мы больше не
хотим воевать!» - умоляли они. Но их так никто и не принял. Спустя несколько
месяцев, когда Мария Петровна уже участвовала в боях за Таганрог, девушка снова
их встретила.
После ухода фашистов Мария Губарева какое-то
время снова трудилась в колхозе. Но уже в мае 1943 года ее призвали в армию и
направили в «учебку» на 29-й линии в Ростове-на-Дону. Вместе с ней на войну
отправились несколько ее койсугских подруг — таких же 18-20-летних девчонок.
Мария Петровна рассказывает:
- Определили нас в зенитную часть, стали
учить обращаться с орудиями. Жили в землянках, спали на нарах, питание
скудное... Мы и толком выучить ничего не успели, как Ростов снова начали
бомбить. Нас сразу в батарею к орудиям. Командир командует: «Заряжай!» А мы
ему: «Ученические или настоящие?» Он нас как давай бранить! «Боевые, конечно!»
- кричит. Мы зарядили и стали стрелять. И меня сразу контузило...
Девушка от страха забыла наставление
командира — при выстрелах из орудий раскрывать рот. Пришлось лежать в
госпитале. Мария от шока месяц молчала. Потом ее выписали и направили в Азов в
запасной полк. Оттуда девушка вместе с однополчанами отправилась на Таганрог.
Под Коховкой её ранило в ногу и ей снова пришлось восстанавливаться в госпитале — сначала в Коховке, затем в
родном Ростове.
- Потом меня направили снова в другой полк,
на этот раз в Подмосковье. Попала в женский батальон, жили в лесах, в землянках.
Передвигались эшелонами на запад, через Киев и в Луцк. В Луцке для меня война и
закончилась... Знаете, там много наших девочек погибло. Местные потравили,
бендэры. А получилось так: нам не разрешали никуда ходить, но мы все равно
бегали то на базар, то еще куда. Покупали у местных продукты. Думаю, подсыпали отраву в молоко. Я выжила, а много моих подруг умерли. Потом
оказалось, что у многих местных запасы отравы в стенах
замурованы, глиной замазаны, - вздыхает пожилая женщина.
От тяжелых условий у некоторых девчонок
помрачался рассудок. В одном батальоне с Марией Губаревой служили две девушки,
которых предпочитали избегать.
-
Психические они были, - объяснила ветеран. - Однажды наш командир зашел в
землянку, а они лежат на своих нарах. Он им сделал замечание довольно грубо и
потребовал, чтобы они встали и занялись делом. Они как подскочили и чуть его не
задушили вдвоем. Орали, как резаные. Командир от них еле отбился. Больше к нам
вообще не заходил.
В Луцке Марии стало хуже. Болело сердце, с
каждым днем ее силы угасали. Кончилось все тем, что девушку по состоянию
здоровья коммисовали и отправили обратно в Батайск в звании
младшего
сержанта.
Но Маше было не до отдыха. В июле 1944 года она вернулась в свой колхоз, да так
в нем и работала. Вышла замуж, пошли дети. За долгую жизнь Мария Петровна
успела потрудиться и на полях, и в детсаду поваром, и в аптеке фасовщицей.
Многие годы женщина отдала работе в одной из ростовских гостиниц. Оттуда и ушла
на пенсию.
Мария Петровна по сей день живет в Койсуге
вместе со своей дочерью Татьяной Точасовой. Ветеран войны ухожена и опрятна,
живет в большом, теплом, чистом доме. Дочь говорит, что мама не любит
выставлять напоказ свой статус. Даже медали отдавала детям и внукам играть.
- Что тут скажешь? - тепло улыбается Мария Лопатина.
- Да, тяжело нам всем было, голодно, холодно. И страшно, конечно. Нас,
девчонок, стрелять заставляют, а мы уши закроем и кричим: «Ой, мамочка-а-а!»