Мокроусова А. Дневник солдата [Текст] / Алиса Мокроусова // Вперед. – 2012. – 4 мая. – С.24

Эти уникальные мемуары принесла в редакцию Алла Хлынина, племянница Николая Трофимовича Зубченко. Интереснейший документ рассказывает о предвоенных годах, фронтовых впечатлениях солдата-минометчика, сражавшегося на передовой. «Военные» фрагменты мемуаров мы и предлагаем вашему вниманию.

Портсигар

Однажды ночью, в январе 1942 года, иду к себе в землянку на передовую, возвращаюсь с комсомольского собрания в штабе полка. Иду, и вдруг ощутил удар в грудь, будто хорошим булыжником — я тут же упал на землю, пополз. Утром, уже в окопе, смотрю: шинель в одном месте надорвана, под ней дыра на телогрейке и на кармане гимнастерки. Вытаскиваю из кармана металлический портсигар с вмятым углом. Портсигар принял удар «слепой» пули на себя — а если бы не лежал он у меня в левом кармане гимнастерки, быть бы мне тяжелораненым, а, возможно, и убитым.

Самострел

Зима 1941-42 года была очень морозная. В январе мы стояли в обороне невдалеке от Ворошиловграда. Питание в начале войны было никудышное, два раза в сутки. Хлеб привозили мерзлый, как лед. Делили булки на каждого по норме поперечной пилой на четыре порции. Свою порцию каждый солдат сразу—в карман, там немного оттает верх, отгрызешь — и вновь в карман.

Здесь же был случай самострела. Один из азиатов стоял на посту и прострелил себе руку, бросил винтовку и пришел в землянку. Отправили в санбат. Винтовку подобрали, а там была гильза от стреляного патрона.

Примерно через неделю вечером нас подняли по тревоге, построили — привезли самострельщика. Прочитали приговор по-русски, затем на его родном языке, вызвали добровольцев из строя. Раздели его до белья и расстреляли.

Баня

По-настоящему мы баню или просто горячую воду видели, когда попадали в госпиталь, а так, если зимой, умывались снегом и все. А вот эту «баню» запомнил хорошо.

Шли мы с боями от Сталинграда. Немец, конечно, не бежал, все бросив, а планомерно отступал, «огрызаясь», а местами даже переходя в контрнаступление. Передышка была необходима. Отошли за 2-3 километра от передовой и в одном уцелевшем сарайчике в степи устроили мойку. Пока белье и одежду в бочке обрабатывали от насекомых, мы на улице, «под божьей крышей», раздевались — на брата попаре котелков тепленькой водички и купайся от души!

После мытья улеглись на прошлогоднюю траву, теснее друг к другу, дневальный плащ-палатками прикрыл — и спали царским сном. Пока спали, выпал снег, запорошил нас. И ни хвори, ни чиха, ни кашля!

Фронтовая еда

Всякое случалось в «меню» солдата. На передовой график питания поддерживали, но были и перебои. Однажды зимой под Сталинградом на передовую завезли фронтовые сто грамм в бутылочках. Мы с Володей Мельник, напарником по окопу, решили на закуску отварить сердце лошади, убитой у нашего окопа. Вырубили, покромсали, потаяли снег в котелке и стали в окопчике, на костре, варить. Сидим, ждем. Когда будто сварилось, выпили по сто грамм и начали «мясо» вылавливать в котелке — а там, в основном, свернувшаяся кровь. Пришлось хлебать, что сварили.

Мина в котле

Было раннее утро, чуть светало. Мы стояли напротив румынских войск. Время для подъезда кухонь на передний край, завтрак, он же и обед. И вот по телефону с наблюдательного пункта (НП) команда — первый расчет, ориентир такой-то одна мина — огонь, вторая правее... 02, пару мин и отбой. Возвратившись с НП, замкомбата спросил, кто наводчик первого расчета (по первому расчету делали «веер» - на него равнялись остальные расчеты) ? Я назвал свое звание и фамилию. Он поблагодарил за отличную стрельбу и рассказал — к румынам как раз подъехала полевая кухня, и со второго выстрела наша мина попала в их котел. Румыны остались на голодном пайке, без завтрака и обеда. Война есть война.

Березовка

Здесь погиб командир нашего танкового корпуса, генерал-лейтенант Танасчи-шин. Немцы взорвали мост через речушку, и нам дали команду — строить переправу для машин из подручных материалов. Апрельская вода как лед мы в зимней форме. Вода через ватные брюки потихоньку проникает к телу... Кое-как согрелись, остановившись на пару часов - развели костерок, подсушили портянки. И снова в дорогу. Ночью мороз, наши шинели задубели, промерзли — ни лечь, ни сесть. Так и шли до следующего села. Там разошлись по домам, успели немного подсушиться, и поутру, чуть рассвет, снова в дорогу — на запад.

Пинцет вместо лопаты

Шли мы по украинской степи дни и ночи. Однажды попали на ровное место — ни деревца, ни овражка. А сверху, как нарочно, немецкие самолеты. Сразу падаем на землю, копаем окопчик, хотя бы на штычок — все лишний шанс остаться в живых... С нами шел и военврач, лейтенант. Хороший, веселый мужичок, татарин. Лопаты у него нет — что делать? Потом он рассказывал, что выхватил пинцет из сумки и стал «копать» им окоп. Мы посмеялись, но с тех пор наш врач достал немецкую саперную лопату и не расставался с ней.

Николай Трофимович Зубченко родился 23 сентября 1922годавБатайске. В 1938 году поступил в Ростовский кооперативный техникум. За несколько дней до окончания техникума, 22 июня 1941 года, началась война... Пройдя ускоренные курсы минометчиков, Николай Зубченко попал на передовую, в минометный батальон 218-й стрелковой дивизии под Ворошиловград. При наступлении наших войск под Харьковом, был контужен и после лечения снова решил идти на фронт. Зимой 1942-43 годов был направлен на оборону Сталинграда.

В составе 15-й гвардейской мотомеханизированной бригады 4-го гвардейского корпуса минометчик первого расчета Николай Зубченко с боями прошел от Сталинграда через Ростовскую область, Донецкий бассейн и южную часть Украины, участвовал в Ясско-Кишиневской операции, освобождении Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии, дважды был ранен и вновь возвращался в свой батальон. Победу он встретил в Чехословакии.

После войны Николай Трофимович жил в Москве, но родину, город Батайск, никогда не забывал - здесь живут его родные, семья дочери, внуки и правнуки.

Николай Трофимович 3убченко скончался в 2010 год в возрасте 88 лет. Спасибо ему и всем ветеранам Великой отечественной войны за нашу Победу.